16.04.2024г
©Римма Захаренкова

16.04.2024г
©Римма Захаренкова

Весенние деньки.
Весенняя погодка.
То дождика с небес счастливая заботка,
То солнечного блеска первые лучи,
А ты скорей на велике быстро-быстро мчи.

Цветов пришло цветение
И радости пора.
Венков пошло плетение-
Журчащая Весна!

О, нежное Дитя ночной природы,
Придите ко мне ночью просто так,
Дитя душевной тихой непогоды,
Присядьте ко мне тихо на диван.

Не молвите, пожалуйста, ни слова
И не ложитесь Вы со мною рядом,
Любимое Дитя ночной природы,
А лучше просто помолчите рядом.

Позвольте мне доверчиво уснуть,
Пока Вы гладите меня по волосам —
И я забуду, что, когда проснусь,
Скучать начну по призрачным рукам.

Открытое письмо в прямом смысле этого слова. Публичные сообщения в сети Интернет в таких случаях не должны иметь «хороший тон». В подобных случаях имеет большое значение, пишете ли вы «по справедливости». Но, конечно же, в таких случаях и легко создать неправильное впечатление, особенно когда пишешь о подобном. Именно здесь и следует обращать внимание на содержание, а не на форму. Я, конечно, сам не могу не сообщить об этом. Но самое свирепое еще впереди: вам всё же придется и впредь прятаться от меня в своей квартире — г-н Денисюк Владимир Витальевич из города Ломоносова. Но теперь к сути: «Ищу этого «мужчину» для разговора, который оскорбил моего ребенка на кассе в зоомагазине. Мой ребенок покупал корм для стерилизованных кошек, этот «мужчина» начал говорить, зачем стерилизовали котов. Ребенок ему ответил, что коты кричали и для общего здоровья их стерилизовали. Этот упырь сказал моей девочке «А ТЫ ЗНАЕШЬ КАК ТЫ БУДЕШЬ ОРАТЬ КОГДА ЗАХОЧЕШЬ???» и это он сказал РЕБЕНКУ!!! Ты как посмел такое сказать ребенку? Ищу тебя для мужского разговора». При активной и профессиональной помощи местного участкового и полиции в понедельник, 01 апреля 2024 года, мы установили вашу гнусную личность. На вас написано заявление в полицию. — г-н Денисюк Владимир Витальевич: г. Ломоносов, ул. Победы, д.12, кв. 48. Госномер: У148УА178 К сожалению, не имею права применить к вам справедливое рукоприкладство. Впрочем, возможно с нескрываемым удовольствием нарушу закон по этому гнусному случаю.

Белые стены палаты больничной,
Тикают громко часы.
С каждой минутой вбивается в мысли:
«Мне бы дожить до весны…»

Грохот каталки ползёт в коридоре,
Двери открыты. Зовут.
Только мелькают и слепят узоры,
Ламп, что утянут во тьму.

Хочется крикнуть: Зачем так со мною?
Только устало вздохнешь.
В омуте чёрном закружишься снова,
Зябко и страшно…плывёшь.

Тянут и душат, оскалившись, тени,
Страха сжимая тиски.
Но огоньком пробивается вера,
Здесь ещё нужен. Пусти…

И отпускают, тайком облизнувшись,
Лакомый слишком кусок.
Знаю дождутся, разок прикоснувшись,
Только попозже. Не срок.

Грохочет гром за путником усталым,

Аж жути нагоняет в высший свет,

Здесь ветром подгоняет запоздалым,

Там молния танцует свой балет.

За пеленою ливня все картинки,

Тот путник шёл – за целый день устал,

Со светлой головы тряся дождинки,

Вдруг оступился – чуть бы и упал.

На нём надетый дождевик промокший,

Он шёл, взирая в сумрачную даль,

Рюкзак нёс за спиной своей – дорожный

И капли о земь бьются, как хрусталь.

Лес не шумит и сосны будто строем,

Пред ним песчаный выложенный мат,

И он (промокший) мнётся под ногою,

Мой путник шёл туда, где быть – так рад.

Вот снова гром, раскаты были близко,

Весь серым облаком покрытый небосвод,

Оно над ним свисало очень низко,

И чувствовал он – точно не пройдёт.



Взмолился он выкрикивая фразы:

— Ты что так обозлилась на меня?

Я не видал твоей исконной базы,

Не выбираешь следующего дня?

В погожий летний день гроза – грохочешь,

Запрятав солнце, облаком закрыв,

Ты сбить с пути меня сегодня хочешь?

Не нравится мой движимый порыв?

Уж пятый день в своём пути шагаю

И сотни вёрст дороги покрывал,

Мои следы специально замываешь?

Не уж то дождь меня сегодня ждал?

Два дня мне ещё следовать по лесу,

Вдоль в Черноземья долгий путь держу,

Не уж то ты прислуживаешь бесу?

К твоей природе злости не держу.

— Он шёл, уже отчаявшись с ночлегом,

И ни души – в округе жизни нет,

Нет даже насекомых – «Анти нега!»

Здесь оставаться будет лишь во вред.



И снова говорит грозе отчаянно:

— Прости же ты и отпусти меня,

Сюда забрёл наверное случайно,

Мне дай покой до следующего дня,

Моя любовь за этими лесами,

Два года я в разлуке умирал,

Ведь всё сильней люблю её с годами

И так давно руки её не брал.

Прости меня, наверное обидел

Тебя – когда кричал на пустоту,

Но ни одной здесь твари не увидел,

И самому идти невмоготу.

Не страшно здесь, но мой покой нарушил –

Раскатистый, до ужаса — твой гром,

Поэтому, я криком гнев обрушил,

Так хочется добраться к милой в дом.

— Гроза шумит и сумерки сгущались,

Всё молния танцует – свой балет,

Он так устал, что руки опускались,

Но вдалеке увидел бледный свет.

С надеждою в душе прибавил шагу,

Там, может быть стоял лесничий дом,

(Завидую ему за ту отвагу)

Он шёл, хоть на душе его разгром.



Без сил совсем выходит на поляну,

А там — лесные звери собрались,

Волчица подошла и лижет рану,

Все суетились – словно дождались.

Здесь дождь пропал, гроза кругами ходит,

Летают птицы стаей вверх и вниз,

Кабан к волкам с поклонами подходит,

С зайчатами мурлычет сказку рысь,

Бобры грызут опилок целой горкой,

После такой грозы – все спать хотят,

С недоумением он не видит ссоры –

Средь хищников и остальных зверят.

Среди зверей сидел весёлый старец,

Он путнику с улыбкой говорил:

— Ну что ж сынок, кидай на землю ранец,

Бог грома я – меня ты удивил!

Скажи ка мне – за что ты её любишь,

Что не боишься жизнь свою отдать?

Душа горит, тебя и не простудишь,

Прощение просил меня принять.

Ты видишь, как добры друг к другу звери,

И нет нужды охоту им вести,

Я для души открыл в сердца их двери,

Чтобы для всех любовь могли нести.

— Мой путник поражённый этой встречей,

Сел перед ним, хоть не хотелось ждать,

Он не желал вести о жизни речи,

Было тепло и так хотелось спать.

И какого же было удивление,

Встретить того – кто перед ним сидел,

Глаза у старика, как отражение

Его души – в ней полный беспредел.

Вдруг звери все вокруг него расселись,

Мышь с рюкзака достала хлеб и соль,

Все на него смотрели, словно спелись,

Тогда решил – им рассказать всю боль.



— Моя судьба – с душой меня растила,

Ведь всё живое в мире я люблю,

И от неё росла благая сила,

Но к людям своё сердце не томлю,

Я знаю, нету силы без терпения,

В спокойствии мне б волю обуздать,

У каждого на свете своё мнение,

Не будет жизни – коли будем лгать,

Среди людей есть миллионы судей,

Готовые со мной в конфликт войти,

Я не судим и их судить не будем,

Хотелось в жизни счастье обрести.

И мне любовь далась увы не сразу,

Я думал что со мной она растёт,

К моей печали говорили фразу:

«Уверен, что к тебе она придёт!»

Я ждал её и эти красноречия,

Всегда несли к душе моей лишь боль,

Ведь никогда она, не слушав речи –

На мою рану высыпала соль.

Тогда я жаждал сих прикосновений –

Как в ясном небе твой безумный гром,

И так запомнил множество мгновений,

Из памяти – я написал свой том.

— Он говорил и каждым новым словом,

Снимал усталость, прибавляя вновь

Все силы, будто звери постарались –

Утешить слабость – за его любовь.

— Вам расскажу историю о жизни,

О том, что всё уже давно прошло,

Ведь многие в судьбе были капризны,

Но что-то их простить – мне помогло.

Я помню ожидание так долго,

Хотелось мне получше её знать,

Быть может относился к себе строго –

И не пришлось бы в жизни так страдать…

Всё началось в далёком малом граде,

Чуть больше трёх десятков лет назад,

В той юношеской, ветреной отраде,

Что в памяти, ей до сих пор – так рад.



– Он вспоминал – то, как всё начиналось:

– В тот солнечный, безветренный денёк,

Мне не хватило смелости с ней малость,

Поэтому – сей жизнью так далёк.

Она пришла обычною девчонкой –

На ту линейку, в этот первый класс,

Немного робкой, голос её звонкий –

Меня пленил — всего услышав раз.

Увидел в ней невидимые черты –

Так не похожа на других людей,

И не забуду этот взгляд до смерти –

Он столько дал мне мысленных идей.

Была меня немножечко постарше

И редко поворачивала взгляд,

Лишь с глубиной тех глаз я мчался дальше –

В сей жизни, до сих пор их видеть рад.

Без тех очей мне не хватает света,

Не видим мной – природный сей раскрас,

Готовый жизнь отдать с любовью этой,

Но там душой – не вышел на показ.

В итоге я тогда пленился ею,

Но не спешил всё тут же рассказать,

Ей грезил в мыслях и всегда лелеял,

Но так боялся словом напугать.

И с ней всю жизнь – мой страх – моя преграда,

Поступками – боялся быть плохим,

Десятки лет лишь ждал свою награду,

Хоть для неё я – вовсе был чужим.

В мечтах любил прогулки вместе в парке,

И посиделки – рядом у реки,

Но в этой своей мысленной запарке –

Боялся попросить её руки.

Она ведь не прощала всем ошибки,

Я чувствовал характер с её глаз,

Больной была любовь сей жизни зыбкой,

Но так – всегда хранил в душе алмаз.

Прикосновение к гладкой смуглой коже –

Со мной могло – такое сотворить?

Ведь не было людей, увы дороже –

О ком я мог бы столько говорить.

Она была богиней в моём свете,

Столь часто её образ вспоминал,

Что хоть и одинок, но на планете –

Других уже совсем не принимал.

И что бы понимал там – в первом классе,

В свои семь лет – какая здесь любовь?

Не сознавал, но в общей школьной массе –

Туда спешил я на уроки вновь,

И наблюдал за ней с соседней парты,

Хотел её получше изучить,

Не подходил, мне не хватало фарты

Хоть и заставил чувства так любить.

Я чувствовал уже – любви причину,

Она была девицей – мне подстать,

Желал всем сердцем – быть её мужчиной,

И чувства к ней, не мог уж потерять.

Но на меня она – не кинув взгляда,

Не обернувшись, не сказав привет –

Такие зарождала снегопады

(В душе моей – увы свободы нет).

Боялся с ней тогда начать общаться,

А уж тем боле чувства показать,

Увы, я до сих пор могу стесняться,

Молчу, чтоб ей всё вслух не рассказать.

Из-за неё обрёл благую музу,

Я в музыке увидел лучший свет,

Ведь не заметил в нотах ту обузу,

И столько знаний обретал в семь лет,

На переменах – средь своих подружек,

(Оберегали видно все её)

А я, не замечая зимней стужи –

Возможности искал сказать про всё.

Учительница в классе управляла,

Рассаживая деток тут и там,

«Не отвлекаться главное!» сказала,

Не создавать в том классе шум и гам.

И вот уже в конце второго класса,

Меня пересадили рядом с ней,

Я перестал внимать её рассказа,

Не понимал – быть строгим иль добрей.

И с ней не разговаривал за партой,

Боявшись проявить свой интерес,

Но радовался нашей встрече каждой,

Хоть от молчания испытал тот стресс.

Она тогда немножечко стеснялась,

Быстрей меня пыталась отвечать,

В учении со мной соревновалась,

Но не старался я переиграть.

Внимательно учительницу слушал,

Любую тему в миг запоминал,

Но только всё стремление разрушил,

Ей первенство в учении отдал.

И всё же иногда её тиранил,

Ответов на уроках больше знал,

Так в третьем классе, может быть и ранил,

Что слово я быстрей неё сказал.

С довольною ухмылкой, сев на место,

Я повернулся деву посмотреть,

Конечно – поступил с ней там – нечестно,

Хотел лишь одобрение узреть.

Линейка деревянная мелькнула,

Шутя взмахнула может быть она,

Но словно с злостью на меня взглянула,

Исподтишка – мне отомстить вольна.



— Старик спросил немного усмехнувшись:

— И так, за партой часто ты шутил?

— Нет не шутил, от взмаха увернувшись,

Наверно её взглядом оскорбил.

Так строго посмотрел на её очи,

Лишь мысленно давая ей ответ,

Хоть те глаза – темнее тёмной ночи,

Не дал ей поучительный совет.

Но на душе моей селилась радость,

Внимание обратила на меня,

Почувствовал в том взгляде эту важность,

Счастливым был до следующего дня.

Ведь для меня она была, как солнце,

Любви и жизни зарождала свет,

Я отвернулся резко на оконце,

Боявшись ей улыбкой дать ответ.

Я так любил её – была красивой,

Весёлою девчонкой в десять лет,

Моя активность стала терпеливой,

Желал быть с ней хоть через сотню лет.



— Старик легко кивал его рассказу,

Тот весь рассказ – в уме перебирал,

В ответ сказал ему одну лишь фразу:

— Красивую ты жизнь себе создал!

— Но путник мой немного обозлился:

— Не выслушал ты до конца рассказ,

Ведь я не просто в памяти порылся,

К ней обращался очень много раз.

Тем летом в моей памяти искрился –

Тот взмах линейкой, взгляд тот озорной,

Я осознал, что по уши влюбился,

Но так боялся к ней идти домой,

От мыслей отвлекали только тексты,

Беляева и Уэллса прочитал,

По вечерам не находилось места,

На улице – я больше не гулял.

К шестому классу, медленно сползая -

В уроках – свои тексты написал,

В те времена лишь по любви страдая,

Я целую тетрадь в стихах создал.

Но прежде показал творение брату,

Он мне сказал, что это воровство,

Отец назвал стихи те плагиатом,

Ни кто не верил, будто бы на зло.

Ведь я старался, строки создавая,

Хоть сильной красоты в них не видал,

Меня всё это, сильно задевая,

Направило – чтоб тексты те порвал.

Я перестал писать, но был поэтом,

Всё время строки лились в голове,

Не показал ведь людям их, сюжетом –

Моих мечтаний плыли в тишине.



Седьмой был класс, зима уже настала,

Повсюду снег, со вьюгой благодать,

Ошибка та впивается, как жало,

Не хочется её припоминать.

Хотя, во мне бывает ощущения,

Что это было — только вот, вчера,

Пол жизни пролетели без сомнения,

Тот вторник был кошмаром до утра.

— Старик ему ответил добродушно,

С улыбкою и мимикой родной:

— Не хочешь, не рассказывай, не нужно,

Ведь ты был глуп ещё и молодой.

Ты расскажи мне, что ты сделал дальше,

Чтоб ту ошибку жизни заглушить,

Ведь я так понимаю – в этой фальши

Хотел ты чувства, как-то затушить?

— У путника из глаз слеза пробилась,

Он помнил всё о той любви больной,

Его душа вновь памятью искрилась,

Продолжил он рассказ свой основной:

— На следующий год восьмого класса,

В начале – это, где-то в сентябре,

Нас в кабинет звала учитель наша,

На классный час –всех собрала к себе.

Всех поделила на четыре группы,

Чтоб убирали целый год тот класс,

Остались только двое обделённых,

Средь них был я – приписан на запас.

А вечером пришёл домой уставший,

Поужинал, улёгся на кровать,

Был одиноким школьником, мечтавшим,

Той девушке – всю жизнь свою отдать.

Мои глаза тогда слипались сонно,

Не чувствовал уже от лампы свет,

Приснилось то, о чём я думал томно,

Проснулся рано, был уже рассвет.

Я помню сон: шагал по школе – в холле,

Свернул направо, был лестничный марш,

Ведь, как обычно там – с душевной болью,

На самый верх, на третий шёл этаж.

Она стояла там среди подружек,

Средь них и та, что «не разлей вода»,

Всегда с ней – в летний зной и в зимней стуже,

Как будто – между ними провода.

Блондинка с полнотой и белой кожей,

Не буду её имя называть,

Я помню один случай, чуть моложе,

За тройку – слёзы может проливать.

Так вот, я поднимаюсь по ступеням,

Стараясь на лице все чувства скрыть,

Но шёл не торопясь, дороже время,

Чтоб на любовь смотреть и не забыть.

Но вдруг, всех обойдя, ко мне шагнула

И крепко, как родного обняла,

На ушко мне тихонечко шепнула:

«Я так скучала, так тебя ждала!»

В груди – так сильно сердце застучало,

Почувствовал, как начал литься пот,

Ах, если б наяву так обнимала,

Ведь сон был явью – мыслей и забот.

Глаза открыл — от страха я проснулся,

Ушами слышал мелодичный звон,

Не понимал – зачем тогда очнулся,

Ведь, так хотел – что показал мне сон.

Был в ледяном поту, я встал с кровати,

На кухне заварил горячий чай,

Там грелся своей кружечкой в обхвате,

А на душе моей – селился май.

На следующий день, с приходом в школу,

Пошёл маршрутом пройденного сна,

Собрав свою (с усилиями) волю,

Ведь ждал, что повторит тот жест она.

Вот, снова по ступеням я шагаю,

Передо мной последний был пролёт,

С надеждой взгляд свой к верху поднимаю,

И вижу, что меня ни кто не ждёт.

Ведь этот сон – не снился ей той ночью!

Не мог быть сразу он – у двух людей,

Но я желал — той жизнью одиночной,

И запрягал в душе своей – коней.

— Старик сказал, немножечко с улыбкой:

— Ты прав, не снится людям один сон,

Но ты наверно знаешь – не ошибкой

Был крик души и мыслей твоих звон,

Которые тогда тебе явились,

Ведь столько лет от жизни это ждал,

Для разума ведения напросились,

В самопознании — новое узнал.

Но как ты исправлял свою ошибку

Седьмого класса – расскажи ты мне!

— Мой путник показал ему улыбку:

— Теперь об этом — расскажу тебе.



Учиться начал третюю неделю,

Опять вторая смена, до поздна,

Я чувствовал – своей душой владею,

Хоть горечью налил её сполна.

В тот вечер – все закончились уроки,

Я к младшим классам коридором шёл

И не забыл тогда любви пороки,

Но по пути туда – её нашёл.

Наш кабинет – там вытирала доску,

Она была одна, подружек нет,

Я нацепил сочувственную маску,

Ей помогать – вдруг дал себе обет.

Стал поднимать сидения каждой парты,

Полы чтоб между ними вытирать,

На деле не видать другой мне фарты,

Чтобы свою ошибку исправлять.

Её подруга принесла водицы,

Чтоб влажную уборку провести,

Из шкафчика взяла кусок тряпицы

И веник, чтобы пол весь подмести.

Я помогал им до конца уборки,

Всё, что просили – делал не спеша,

Закрыл на окнах деревянных створки,

Так счастлива была моя душа.

Закончилась уборка в равной доле,

Так радовался тем, что ей помог,

Был лучшим тот момент со мною в школе,

Прошёл тот день, где я свой нрав обрёк.

Они ушли, я не остался в классе,

И к младшим классам — смысла нет идти,

Стал счастлив в этой серой школьной массе,

Пора настала – путь домой вести.



На следующий день руководитель –

Сказала, что поступок одобрен,

Но я не ждал похвал, так мой учитель,

В моих глазах слегка был приземлён.

Неделю всю – я помогал девчонкам,

Ради неё старался класс убрать,

В их совести подход был слишком тонкий,

Им хитрости у лис не занимать –

Мне говорили то, что уже поздно,

Темнеет рано, им идти домой,

А я любил, мне выбирать не сложно,

Их отпускал – ради неё одной.

Так каждый месяц – целую неделю,

Я убирал один наш старый класс

И до сих пор об этом не жалею,

Быть не желал оставленным в запас.

В те времена – я музыку забросил,

Фортепиано – был мой инструмент,

Все за и против жизни своей взвесил,

Искал подходы к ней (судьбы момент).

То пианино было столь громоздким,

Нельзя его с собой куда-то взять,

На улице поставить на помосте,

Чтоб перед кем-то музыку играть.

Я на гитаре начал сам учиться,

Мне брат всего лишь струны показал –

Их как настроить, чтоб не ошибиться,

Свой первый перебор тогда играл.

Все подбирал несложные мотивы,

Мне в этом помогал отменный слух,

Мелодии красивые – игривы,

Не нравился свой голос – слишком сух.

Учиться дальше было очень сложно,

В моих глазах она плыла волной,

С ней говорить мне было невозможно,

Терял дар речи, словно был немой

И перестал следить за внешним видом,

Ходил по школе, как лохматый пёс,

Да – этот класс был самым незавидным,

Но я любил и грезил ей до слёз.

Хотел её увидеть краем глаза,

Наполнить свои чувства для души,

Быть рядом с ней мешала мне зараза

(Страх потерять, с ней розни ворошить).

Закончил класс душевной сильной болью,

Последний год остался предо мной,

Меняться было поздно своей ролью,

Минуты жизни вспоминал порой.

Почувствовал энергию и силу,

Желание – для всех добро творить,

Перебирая творческую жилу –

Осознавал, как я могу любить.



С девятым классом время покатилось,

Не замечал, как пролетают дни,

С ней сердце моё слишком сильно билось,

Но чуждым был – там для неё внутри.

Я понимал, что скоро с ней расстанусь,

За выпускным в миг полетят года,

Со своим страхом дальше жить останусь,

Её внимания ждал ещё тогда.

Она смотрела взглядом с укоризной,

Им ущемляла все мои права,

Хоть и имел немалую харизму,

Но почему-то с ней – терял слова.

Мы так же продолжали убираться,

Точнее это делал я один,

Так и не начал с милою общаться,

В мечтах остались тысячи картин.

Она меня, как будто сторонилась,

Ни слова, ни полслова мне в ответ,

Лишь сердце моё в дребезги разбилось,

Никто не дал мне дружеский совет.



– Старик сказал, немного усмехнувшись

— Так значит ты с ней жизни не создал?

С историей в начале развернувшись –

Про первую любовь мне рассказал?

А может быть ты много лет скитался

И через годы – снова к ней пришёл,

Заметно по тебе – что ты не сдался,

Любви другой в сей жизни – не нашёл?

– Конечно нет, её и не забудешь,

В своей душе, уже за всё простил,

Я понимал – в ней страсти не разбудишь,

Поэтому от сердца отпустил.

Я по крупицам в памяти сбираю –

Каждый момент мой, проведённый с ней,

Её увы совсем не осуждаю,

Что с каждым разом делала больней.

Наш каждый миг, все разговоры в школе –

Она старалась быстро завершить

И видя её взгляд, скрывая боли,

Лишь уходил, не начинав просить.

Девятый класс – увы, был очень сложным,

Там от ребят – так в знаниях отстал!

Но их нагнать – легко было, возможным,

В конце концов экзамен меня ждал.

Лишь потихоньку с чувствами собрался,

Чтоб по любви так сильно не страдать,

И в знаниях совсем не облажался

Все выпускные смог на тройки сдать.

Остался один вечер предо мною,

В последней встрече посвящённой ей –

Не ставил я задачи пред собою,

Себе сказал: «С ней ссориться не смей!»

И если б поругались там случайно,

То не общался больше б никогда,

Ведь музою моей осталась тайно,

Любимою девицей – навсегда.

Душа её – той быстротечной речки,

Которую собой она звала!

В глазах её всегда горели свечки,

Ну а в моих – растёртая зола.

На выпускном с ней мысленно прощался,

Когда мы шли на мост – встречать рассвет,

Даже тогда сказать ей побоялся,

Не ждал я получить благой ответ.

Там, на мосту – любовь моя сказала:

«Запомню эту ночь я навсегда!»

И как всегда с подругою шагала,

Не подходил к ним больше я тогда.

А после встречи утреннего света,

Как солнце обогрело нас теплом –

Мы все пошли домой, чтоб до обеда –

Всем выспаться и встретиться потом.

Я проводил её печальным взглядом,

Из далека сквозь слёзы всё следил,

В тот летний день озяб со снегопадом –

Что на душе – так сильно полюбил.

И знал, что я не буду больше рядом,

Не буду видеть милые черты,

И та любовь моя осталась адом –

Моей души – без этой красоты.



– Старик окинул взглядом всё в округе,

Не на зверей, не на леса смотрел,

Он видел всё – что было и что будет,

И взгляд его, как будто холодел.

Вдруг повернулся, медленно сгибаясь,

И кинул взгляд свой путнику в глаза,

Он ему молвил, лишь слегка срываясь,

Блеснула на щеке его слеза.

– Но ты же сам ей не сказал ни слова,

Ведь стала для тебя любовь та – плен

И хоть она – любви твоей основа,

Не смог подняться ты пред ней с колен.

Ты должен был вернуться и признаться,

Ей рассказать о жизненном пути,

А ты решил с ней в памяти остаться.

Другую то любовь – не смог найти?



– Уж не могу сейчас вернуть – что было,

Благой совет никто тогда не дал,

Она – наверно прошлое забыла,

Хоть я её в душе – так долго ждал.

Её любил, любовь согрела душу,

Но без ответа мне дала печаль,

Ничем её покоя не нарушил,

Я стал, как тень, за ней смотрящий в даль.

И тенью называл себя всей жизнью,

На разных языках свой псевдоним,

Для родины своей, для всей отчизны –

Я оставался вечно «Аноним».

Там поступил учиться, где-то рядом,

Чтоб по утрам встречать её в пути,

Миг видится была моя награда,

Хоть счастья с ней не смог увы найти.

Той, каждой встрече радовался очень –

Ей в школу каждый день пришлось ходить,

А я её и в мыслях не порочил,

Ведь продолжал по прежнему любить.

Прошло уж больше года с выпускного,

Она пошла в одиннадцатый класс,

Мне по утрам встречать её не ново

И мысли до тех пор держал о нас.

И вдруг она приснилась одной ночью,

Я снова встал с постели весь сырой,

В том сне – да там во сне её порочил,

Душа порхала с близости ночной.

Мне снилось, что сидел в своей квартире,

В той комнате – что класс наш за окном,

Играл там на гитаре, как на лире,

Всё было словно явью, а не сном.

Вдруг в комнату она вошла с подругой –

Блондинкою той самой с школьных лет,

Нет, не была она во сне супругой,

Лишь на душе оставила свой след.

Мы говорили там – о чём – не помню,

Но после с ней уединился я,

Сквозь сон ту близость на всю жизнь запомнил,

Та ночь была в начале октября.

Я испытал с ней сладость поцелуя,

Блаженство от слияния двух тел,

И так был счастлив в эту ночь покоя,

Во сне лишь получил то – что хотел.

И этот сон был самым ярким в жизни,

И осязаем – словно наяву,

Мечты благой любви – может болезни,

Но вспоминая их – ещё живу.



Тогда мне мама принесла открытки,

С красивыми картинками на них,

Я взял одну (все мысли были прытки),

Ей в поздравлении написал вновь стих.

Но вовсе не отдал ей к сожалению,

И по утрам её уж не встречал,

Боролся только с трусостью и ленью,

Ни с кем ведь больше счастья не узнал.

А девочки толпой ко мне ходили,

Тех, кто хотел со мною быть – не счесть,

Заботились, любовь свою дарили,

Тогда – была дороже моя честь.

Да, строить отношения пытался,

Но не было во мне любви, тепла,

И быстро одиноким оставался,

Моя душа одну любовь ждала.

Мы выросли и зная свои муки –

Из её жизни медленно уплыл,

Хоть столько раз держал чужие руки,

Поверь мне – я ни разу не забыл.



Уехал аж за сотни километров,

Что бы хоть как-то жизнь свою создать,

И там степных уж – не встречалось ветров,

Я не хотел с душою пропадать.

И кстати – мог легко с людьми общаться,

К компании любой мог подойти,

Скрывая боль, стал людям улыбаться,

Ни кто из них увы – не мог спасти.

Всю жизнь имел подход хороший к людям,

Мне девушка сказала один раз,

Давно её не видел, но не будем –

Её включать в мой длительный рассказ.

Единственное то, что отвлекало –

Работа от заката до зари,

Моя любовь впивала в сердце жало,

А там хоть мысли – поменял внутри.

Мне восемнадцать, и на новом месте,

Людей настолько разных увидал,

Там много злых идей и много лести,

Но я их жизнью – близко не пускал.

Был новый город, новое начало,

Я каждый закоулок обошёл,

На сердце и душе полегче стало,

Ведь, как удав «Каа» себя там вёл.

Мне нравилось там – погулять по парку,

И по проспекту медленно идти,

Аллея роз, на ней с рекламой арка,

Спокойствие там – снова смог найти.

– Старик спросил: «Но что же там такого

Ты в эти годы жизнью получил?»

– За тот период времени шального

Лишь друга и подругу в жизнь впустил.

Уже был март, но всё ещё морозы,

Я дома спал холодной той весной,

Во сне дарил одной знакомой розы

А после возвращался в ночь домой.

И тут же сон мой резко изменился,

Там в комнате сидел чужой, большой,

А рядом (я немного удивился) –

Был паренёк и девушка со мной.

Та девушка мне мило улыбалась

И обнимала, словно был ей свой

Лишь паренька немножечко стеснялась,

Он был похож (был брат её родной).

Мы там сидели, что-то обсуждали,

А на экране шёл какой-то фон,

Я их не знал – не ведовал, как звали,

Вновь в отголосках снов был перезвон.

Проснулся утром, мыслями кружился,

Не знал сей цели, видя этот сон,

Не уж то здесь друзьями я разжился?

В ответ, лишь солнце светит из окон.

А дальше, в скором времени увидел,

Примерно чрез неделю или две –

Мой одноклассник, был он словно мститель,

За память, что закрыл в своей судьбе.

Возле работы медленно шагая,

Меня он увидать не ожидал,

А я как тень – натуру его зная,

Внезапно сзади сильно напугал.

Он несказанно рад был этой встрече,

Ведь мы дружили в школьные года,

И лучшими – остались столь далече,

Звонил на день рождения всегда.

Я поздравлял его, но жаль мне друга –

Ведь не дожил до тридцати пяти,

Нам не сбежать судьбой от смерти круга

И он так рано не хотел уйти.

Но разговор веду здесь не об этом,

Рассказывал о том, что помогло,

Мне справиться с больной душой поэта,

Ведь столько слёз в судьбе моей прошло.

Я начал очень часто с ним общаться,

По вечерам гуляли тут и там,

Знакомиться с девчонками, встречаться,

Пить алкоголь, закрыв душевный шрам.



Но там однажды, под конец апреля,

Заранее назначив выходной,

Весна красна и дни мои летели,

В предвыходной свой день пошёл домой,

Шёл по проспекту в сторону причала,

На перекрёстке встретил её вдруг,

Вся боль тогда пришла ко мне сначала

И не помог с ней справиться мой друг.

Она прошла ни в чём, как не бывало,

Услышал в этой встрече лишь «Привет.»

Увы, меня совсем не замечала,

Я встал, как столб, смотря ей снова в след.

Шагала в даль, ни раз не обернувшись,

Среди людей мой взгляд за ней следил,

В той местности, случайно с ней столкнувшись,

Я долго ещё с места не сходил.



До поздней ночи я лежал в кровати,

Воспоминаний был огромный срок,

Она ведь для меня – так много значит,

Лишь с ней в мечтах свой создавал мирок.

Не помню, как уснул, когда очнулся –

За окнами был утренний рассвет,

Я мыслями вновь прошлым окунулся,

Здесь не было друзей спросить совет.

Обида залегла к ней ненароком,

Ведь для неё я был – увы никто,

Но мысли, что во мне лились потоком –

Мне подсказали будущий итог:

Почувствовал, что скоро что-то будет,

Появится в сей жизни человек,

Который во мне истину разбудит,

В котором будет с счастьем – новый век.

Я ощущал – он здесь, он где-то рядом,

Что недалече жизнь его идёт,

Но ждать его тогда – казалось адом,

Не верил, что любовь опять придёт?

И в голове вдруг завертелись строки,

Я взял листок и ручку, стал писать,

В них чувствовал, что этот мир жестокий,

Да, в том письме не мог себе солгать.

Мой первый стих, который я запомнил

И больше не забуду никогда,

Он был о прошлом, будущего стоил,

Как предсказание жизни стал тогда.

Хотелось написать ещё мне что-то,

Но больше строк увы не смог сложить,

Был в этот день свободен от работы,

Мне собиравшись – можно не спешить.

К обеду я уехал в край чудесный,

В котором восемнадцать лет прожил,

Стал понимать, что мир везде не честный,

Лишь сей любовью в сердце дорожил.

Через два дня – обратно я вернулся,

И начал с одноклассником гулять,

От боли сей ещё здесь – не очнулся,

Не получалось как-то забывать.

И вот однажды мы июньским утром –

Договорились с ним на пляж сходить,

Тогда ведь был ещё немного хмурым,

Хоть чем-то он хотел меня взбодрить.

Мы встретились, дождались его друга,

Тот почему-то был лицом знаком,

Лишь он тогда в душе забрал недуга,

У сердца моего закрыл разлом.

С тех пор я помню – начал с ним общаться,

По вечерам гуляли с ним везде,

Пить алкоголь, с девчонками встречаться,

Стал забывать о прошлой всей судьбе.

Мы с ним играли песни под гитару,

Точнее я играл, он только пел,

Мы собирали зрителей отару,

Мне выступать в народе – не удел.



Был августа конец, дождей начало,

Мы на проспекте, скрылись под навес,

Моя душа с дождями расцветала,

Предпочитал к такой погоде – лес.

Но он мне предложил свою идею:

«Пойдём ка в гости мы ко мне зайдём!»

Гуляли уж не первую неделю,

И под луной, и даже под дождём.

Кирпичный дом был в стороне немного,

От улицы – которой шли к нему,

Не дальняя была туда дорога,

Мы подошли к подъезду одному,

Открыли дверь с ним, поднялись на лифте

На середину – пятый был этаж,

Здесь номера звонков в красивом шрифте,

Он указав на дверь сказал мне: «Марш!»

В прихожей шкафчик – штапиком обшитый,

За ним открыта комнатная дверь,

В окно заходит воздух свежий, чистый,

Мы с ним туда зашли – там был поверь!

Мы вместе с ним уселись на кровати,

Друзей, девчонок стали обсуждать,

Тогда друг другу стали словно братья,

О прошлом лишь не мог ему сказать.

Не ворошил свои воспоминания,

Ведь слишком много слёз от них прошло,

Лишь новым жил и друга есть признание,

И с ним моё страдание ушло.

Вдруг в комнату вошла его сестрица,

Её в уме назвал «Кудряшка Хью»,

Брюнетка, распустила кудри, злится,

Я ей сказал: «Давай тебе спою!»

Поднял гитару, правою рукою –

Стал струны дёргать, музыку играть,

И полились слова из уст рекою,

Красивой песней для неё слагать.

Сестра присела, песню рада слышать,

Ведь брат её – на плеере включал,

Игрой в живую – словно душу тешить,

Друг подпевал – ни сколько не молчал.

Я доиграл и

Нет, не помню уже почему,
Я тобою так долго дышала.
Неосознанно, не по-уму,
Мало было наверное, мало.

Позабыто то чувство тоски,
От щемящего мига разлуки,
Не стучит больше счастье в виски,
К телефону не тянутся руки.

Где ты? С кем ты? Волнует едва.
Потому что, наверное долго,
Я была так тобой нетрезва,
А сейчас эта тяга умолкла.

Открываю себя по чуть-чуть,
Как любимую некогда книгу,
Что так бережно прятала суть.
Я свободна. Снимаю веригу.

Пейзаж размытый как взгляд
Туман затёк во все дыры
Тоска опустилась до уровня глаз
И приняла форму
Прямых линий
Дороги
В размытой перспективе

Мы потеряли наше волшебство,
Пустив его в естественный размен;
Крупицу — на крупицу, день за днём,
Меняли непрерывно с малых лет.

Я помню своё детство средь цветов
Высоких, низких, мелких и больших,
Средь фей прекрасных, стражниц моих снов,
Наряженных в узорные платки.

Теперь же я опять среди растений,
Которым пришло время опыляться,
Средь насекомых из чешуекрылых,
Что детям могут феями казаться.

Я вижу дерево на каменной горе.
Возле красивого дворца во Петергофе.
Оно стоит, печально смотрит вниз.
Кругом него разлиты воды, словно кофе.
И стать ветвей его, склонившихся к земле
Мне поневоле надувает размышленья.
О, древний дуб мой,
Сколько ты увидел разных приключений...
И свет очей, пылающих во тьме,
И тошнота от боли и от скуки.
Кипели жизни раньше во дворце,
А ты стоял, не думая о муке.
Под листьями твоими все гуляли,
А кто-то в твоей тени просвещал
Прекрасную науку о печали,
Любви и ненависти дар.
Сто лет прошло, и ты уже не в цвете.
Не слышишь звуков балов во дворце.
А видишь только наши крошечные лица,
Которые повязли все во мгле.
Р. Пилекова