Февраль сорок третьего. Ленинград.

Лодка мягко причалила к молу,
и под ветром обсохли рули.
Подфартило: в эсминец тяжелый
две торпеды, как в мякиш, вошли.

Пирс облеплен ледком. Экипажу
поросенка вручает комдив
со словами: — Давайте докажем,
что не зря мы свининку едим!

Смех в строю… И матросские лица
обжигает февральский норд-вест.
Вновь суровая Балтика злится,
нагоняя торосы в Неве.

Там, вдали, запорошенный город,
отряхнувший блокадную хмарь,
полумертвый, несломленный, гордый,
величаво-прекрасный, как встарь.