Пейзажная

Небо злость давнишнюю серостью зашторило.
От печали сморщившись, стонет над просторами.
Слёзы-иглы нитями вышивают бисером
На земле истерзанной помыслы Всевышнего.

Всполох вслед за всполохом, реки с неба рухнули,
Словно вены вспороты. Мрачными старухами
Тучи ходят грязные. Навсегда помолвлены
Чувства недопетые и стальные молнии.

Вновь шаман балуется, бьёт в тюнгур отчаянно.
Небо откликается стонами, печалями.
Снова птицы чёрные, злостью окровавлены,
Пением безумного помыслы отравлены.

Зарево за заревом. И душа истерзана.
Небо одичалое разрезают лезвия.
Бубна гром медлительный в небо шлёт раскатами
Отголоски прошлого в судный день распятого,
Отголоски давнего — мною не добитого.
Мучаюсь и каюсь я глупыми молитвами.

Под многотонным древним солнцем
Сияет в озере вода.
Под диким круглым пламеносцем
Сгорают в пепел города.

Лучи как копья, как штыки,
Сквозь небо плавясь до бела,
Как рок божественной руки,
Сгоняют в стадо облака.

И вот бежит толпа небес
Туда, где не было дождя,
Где бренно ждут стада овец,
Куда обрушится вода.

А надо мной повисло томно
Лицо округлого огня.
Оно смеётся надо мною,
А я смотрю ему в глаза.

И мысли кружатся в мечты,
А кружит их полынь степная.
Её белёсые стволы
Мой юный разум усыпляют.

Итог. Я слышу сотни птиц,
Сраженный солнечным ударом.
На том — конец моих страниц.
Мой пепел где-то ветром спрятан.

Видать, закончились на небе чудо-краски —
Остались серые, на несколько оттенков;
Но делать нечего — не жить же вечно в сказке —
Должна быть парочка безрадужных моментов.

Затянуто всё небо серой пленкой,
С которой конденсатом льёт вода.
Природа без пестринки стала блёклой,
И погрузилась в спячку полусна.

На окнах капельки похожи на кометы,
Заместо звёзд, которых не видать;
Бездумно падают, забыв, что неодеты,
Что блеска нет — и нечего с них взять.

И лишь земля, впитав с водою краски,
Их сохранила в виде минералов.
И в каждом самоцвете — своя сказка,
А их ларец — в утробе гор Урала.