Гражданская

О, город мой, он так печален.

Да, это правда — я молод,
Неопытен и мира не знаю,
Но мудрость мне помешала бы чувствовать холод,
Когда утоляю звериный свой голод
И, может быть, где-то грехи совершаю.

Глупый, слепой… А каким должен быть?
Все говорят: «Я прошёл эту жизнь».
Это вранье! Вы уже собрались уходить?
Зачем вам словами время дразнить?
Старческий в вас говорит пессимизм.

И не советую нас тормозить.
Силу новинки вам не унять.
Не сможем понять вас, не сможем простить.
Примите нас, дайте нам шанс этот свет погубить,
Всё равно потом нас, как и вас, придётся всех замещать.

Мы смело меняем богатства нашей породы:
Силу за ум отдаём.
Поверьте, на это безумство готовы
Идти мы по вашим следам. Всё старое — ново.
Слова ваши будущим «дерзким» мы произнесём.

Известно всем то, что есть личность отдельная,
Живущая жизнью своей.
Также все знают: есть масса безмерная,
Группа, где каждая часть хоть видна, но незримая,
А роль – играть сотни ролей.

Любой человек – это армия клеток;
Любая толпа – это куча людей.
Это создание живёт, как и звериный же предок:
Так же ест, так же пьёт, а хват пасти монстрически крепок.
И характер такой же: спиной повернуться не смей.

Вечно голодная стая слабых всегда поедает.
Она жесточайше относится к миру, к себе.
Добыча не делится поровну – вожак сладость крови вкушает,
Другие лишь служат ему, защиту себе добывают,
Но однажды все одного убивают в обычной для всех простоте.

Миру послушное стадо всегда от всего убегает.
Оно живёт там, где покой, в тишине.
Еда ей любая сойдёт, да и главный почти никого не бодает,
Другие лишь смотрят, идут… коли драка – стоят, не моргают,
Таких лишь измором возьмёшь или ядом в пустой голове.

Но в любом легионе есть свой дезертир,
Который живёт вне закона.
Ему вовсе не нужен какой-то кумир,
Ведь для себя он решил создать новый мир,
Но перед миром обычно бушует война.

Против массы всегда идти страшно,
Нужно в чём-то всех превзойти.
Нужно оружие, хоть оно и ужасно,
Бьющее всех, чтобы жизнь отняла безотказно,
А после хоть что-то в умершем найти.

Жить вместе со всеми опасно,
Когда толком не знаешь пути.
Роковая ошибка – попытки спастись все напрасны,
Ведь каждый из полчища хочет использовать шансы,
Но цепную реакцию возможности нет прекратить.

В том и вся суть – всё в мире делимо,
Всё можно разбить на кусочки,
И всё же и можно свести воедино.
Не одному человеку к жизни тяга дарима,
А также и твари, люди в которой – материи точки.

В великих местах обитают великие духи,
В местах, где своя атмосфера.
Слово о них – дрожащие голосом слухи;
Титаны, что к своему смертному прошлому глухи.
С ними сразиться – стать воплощеньем великого дела!

Там, на арене, сошлись свет и тьма;
Контраст даёт чёткость и зрелище.
Именно там, где эмоций война,
Мы изливаемся все до конца,
Чьё пламя более всех обжигающе.

Выходишь вперёд и видишь иное –
Духовное становится столь ощутимо,
Что болью испытываешь каждое злое,
Смехом и радостью – каждое доброе
Слово и жест; теперь они неуязвимы.

Месту положены местные битвы.
Титаны – великие внутренне люди.
Наши слова – к успеху молитвы,
Наши дела к нашему слову привиты.
Всё знаем о душах, о слове и сути.

Дым так красив! Это форма причины
Хождения по мрачной тропе.
Пускай этот путь нас скорей доведёт до могилы
Но это же лучше клинков, у которых простые мотивы.
Причина равняется с тем, что в конце.

У курящих людей есть свои интересы:
Просто понтуется, просто живёт.
Средь моих сигарет для истории тоже есть место.
Скажу потому вам, что ваши советы мне неуместны,
Но надеюсь, никто моих слов по себе не поймёт.

Я помню её, эту деву преисподней,
Дышащей отравой для стольких людей.
Характером демонице подобной,
А видом наружным – сирене недоброй,
Ей идеально шло платье из тусклых огней!

Я помню изгибы яда-тумана,
Я помню дыхание сизых потоков,
Я помню тепло от эффекта дурмана,
Который окутал без шанса вернуться обратно.
Я помню всю сладость пороков.

И что же осталось? – ничего, кроме пепла!
Как же возможно такое забыть?
Наверное, сейчас она с кем-то и где-то,
Но теперь моя спутница – лишь сигарета.
И как после этого смерть не любить?

Иду, на встречу — судьбе.
Не жалея ни о чем,
Что было позади…
Да, пережито уж давно…

Дорога Жизни моя.
Ты не легкою была…
Но… Ты не сломила меня.
Люблю, Жизнь-такую.

В ней много теплоты людской.
Пусть, порою — бывает грустно..
Но… Вот улыбнется кто-то…
И солнце в Душу лучиком пробьется.
Жизнь прекрасна станет поверьте.

Дети забились в угол,

Звери бесстыдные,
Свора бродячих собак,
Вы вычисляете слабые звенья,
Как будто напрашиваясь на отмщение,
Дружно вопите: «Слабак!»

За что вы все так?
Зачем убиваете?
Что вас заставляет сжимать свой кулак?
Оступитесь – станете жертвой братских атак.
Одиночек зачем пожираете?

Может вы с прошлым ведёте войну?
Может вам есть от чего убегать?
Вы не усвоили правду одну:
После начала всё подчинится концу.
Самим вам время пришло умирать!

Хватит меня попрекать!
Да, я не выгляжу здраво,
И с ног мне легче упасть,
И мыслям моим легче пропасть,
Но лучше скажите мне: «браво».

Знайте же, судари, что все вы – лжецы,
Старания ваши я презираю!
Для девушек трезвые парни – льстецы.
О, девушки, трезвые парни все – хитрецы,
Лишь пьяные искренне сердце вскрывают!

Хмельное искусство – быть джентльменом
И каждый глоток уважать.
Для дамы обязан я быть кавалером,
На чаше моей гравировка старинным манером:
«В снадобье яд обращать».

Я добра, но где-то наивна.
Не Судите меня за это прошу...
Верила людям, сердце открывала. Оказалась, что зря это делала я.

Жизнь била меня, я встала и шла.
Я добра, но где-то наивна.
Доброта выходит порою боком.
Все равно верю в людей.

Верю во преки всему,
Что милосердия руку протянет.
Не оставит беде ни кого.